Черный код - Страница 33

Или это было не вожделение, а ужас? Иногда одно легко спутать с другим. Можно бояться человека до такой степени, что это превращается в одержимость. Сколько раз я слышала про жертв насилия, навсегда связанных с их мучителями нерушимой и необъяснимой связью!

А можно и просто хотеть так, что начинаешь сама этого бояться…

Только оклик судьи привел девушку в чувство, и та, вздрогнув, быстро достигла трибуны. Мне пришла в голову мысль, что, пожалуй, никто в этом зале не видит картинку такой, какой вижу ее я, проникнув уже ранее во внутренний мир преступника. Понимают ли остальные, что свидетельница испытывает к подсудимому?

Дрожащим голосом девушка представилась по просьбе судьи и подтвердила, что знает о наказании за лжесвидетельствование. После этого обвинителю разрешили начинать. Григорович поднялся с места, широким жестом пригладил и без того безупречно уложенные волосы. Его лицо преобразилось, засветилось предвкушением, как у гончей, напавшей на след. Обвинитель приблизился к свидетельнице, встал так, чтобы загородить собой Макса и приободрил ее улыбкой.

— Как давно вы знаете подсудимого?

— Уже несколько лет, — охотно ответила девушка.

— Он упоминал при вас когда-нибудь по профессоре Соловьеве?

— М-м-м… — она задумалась, — пожалуй, что нет.

— Расскажите, насколько близко вы знакомы с подсудимым?

Девушка опустила взгляд в пол и произнесла монотонным голосом:

— Он спал со мной.

В толпе зашептались, Сергей тихонько присвистнул. Я же не почувствовала ни капли удивления. Боже, люди, где ваши глаза? Это же и так понятно!

— То есть у вас была любовная связь? — как Чеширский кот заулыбался и едва ли не замурлыкал обвинитель. — Может, вы были его невестой?

Девушка мотнула головой, и рыжий 'хвостик' перепрыгнул с одного плеча на другое. Поднимать взгляд она по-прежнему не собиралась.

— Нет. Такие, как Максим, не заводят любовных связей. Говорю же, он просто спал со мной. К тому же, у него на тот момент была жена. Кажется, беременная. А я была замужем…

За моей спиной заахали. Теперь я понимала, почему именно эту девушку вызвали в качестве свидетельницы со стороны обвинения. Она топила Макса своими показаниями. Как огромный мельничный жернов, который ему повесили на шею перед тем, как столкнуть в пруд. Потому что хуже убийцы профессора, перевернувшего весь научный мир, может быть только убийца, который изменял своей беременной жене с какой-то рыжей свиристелкой. Каждый из присутствующих и все, кто посмотрит потом телевизионный эфир из зала суда, сделают единственно верный вывод: за решеткой сидит человек без каких-либо моральных ценностей.

Мне даже захотелось заступиться за Макса. Сказать, что его жена была наркоманкой, ребенка он ей сделал без какой-либо любви и, естественно, о супружеской верности в их семейной ситуации вряд ли могла идти речь. Но потом я спохватилась. Собираюсь защищать? Его? Смешно. Это то, чего он и ждет по своей извращенной прихоти. Плевать Макс хотел на оплаченного сестрой адвоката, он жаждет увидеть, как я изгаляюсь ужом на горячей сковородке, чтобы занять его сторону!

Я взглянула на Дарью, ведь именно она рассказала мне о прошлом брата. Может, захочет высказать пару слов в защиту? Но сестра Макса выглядела отрешенной.

— Как вы можете охарактеризовать подсудимого? — продолжил Григорович допрос свидетельницы. — Не казался ли он вам склонным к насилию?

— Ваша честь… — начала подниматься с места Вронская, но обвинитель быстро прервал ее:

— Перефразирую. Каким был характер ваших отношений?

Девушка на миг подняла глаза, но тут же вернулась в исходную позу.

— Да… он иногда делал мне больно…

— А точнее? Как он делал вам больно?

Я перевела взгляд на Макса — он продолжал оставаться спокойным, как удав. Успел взять себя в руки?

— Просто делал больно, — неуверенно протянула свидетельница.

Григорович принялся расхаживать вокруг, и я заметила, что каждый раз, когда он смещается в сторону и открывает девушке обзор на подсудимого, та втягивает голову в плечи.

— Хорошо, а если отрешиться от вашей личной жизни? С другими людьми он как себя вел?

— Однажды я случайно услышала разговор… Максим обсуждал с кем-то склады. Ну те, которые расположены в промзоне… — дождавшись, чтобы обвинитель кивнул, свидетельница заговорила дальше: — Я помню, что он сказал такую фразу: 'Ты дождешься, что через пару недель эти склады сгорят'.

В зале повисла гробовая тишина. Я тоже затаила дыхание вместе с остальными. Вспомнила тот случай. Пожар в промышленной зоне наделал шума во всем городе. Убытки подсчитывали миллионами, ходили слухи и о человеческих жертвах. Склады полыхали так, что пять пожарных расчетов не могли справиться с огнем, пока все не выгорело дотла. Кто-то из владельцев помещений потом даже разорился, не сумев выйти из долгов.

— Вы думаете, подсудимый мог стоять за поджогом? — вкрадчивым тоном поинтересовался Григорович.

— Протестую, ваша честь! — вскочила с места Вронская, но свидетельница быстро ответила:

— У меня нет доказательств. Я слышала только эту фразу. Но я считаю, что Максим виноват в смерти моего мужа.

Я сглотнула сухой ком в горле. Что-то новенькое. Судья жестом велел Вронской вернуться на место и сообщил, что протест принят.

— У вас есть какие-то доказательства? — обратился он к свидетельнице. — Вы выдвигаете серьезное обвинение.

Та шмыгнула носом и покраснела.

— Саша… он застал нас как-то… в гостинице… просто ворвался в номер, когда мы… не знаю, как выследил… и тогда Максим… — она прижала кончики пальцев к уголкам глаз, чтобы слезы не вытекли и не смыли тушь, — Максим сломал ему руку… и избил… и хотел уйти…