Черный код - Страница 38

Я помолчала, пытаясь продраться через туманные намеки.

— Вы имеете в виду, что это мог сделать кто-то из криминального мира?

— Максим владеет определенной собственностью, сейчас он слаб, — адвокат хмыкнула, — удачный момент для конкурентов.

— Но зачем организовывать покушение до суда с обвинительным вердиктом?

— Может, потому что как я ни старалась не афишировать ваше участие, Анита, о нем стало многим известно? — уклончиво ответила Вронская. — И исход суда трудно угадать? Вам бы я посоветовала тоже быть аккуратнее.

По рукам побежали мурашки. Я вспомнила странного мужчину, уже два раза неожиданно появлявшегося рядом, но тут же отогнала панику. Нет, если бы он хотел навредить, то имел кучу возможностей для этого. Тем не менее, самое ужасное, что со мной пока случилось — я промочила ноги и слегла с ангиной.

Но все-таки слова Вронской оставили неприятный холодок внутри. Попрощавшись с адвокатом, я несколько мгновений просидела неподвижно, взвешивая все 'за' и 'против', а потом принялась собираться.

— Ты куда, маська? — Сергей вышел из ванной, где чистил зубы и брился.

— Съезжу на работу, — я уже прыгала на одной ноге, натягивая на другую чулок.

— Ты же еще кашляешь!

— Ну и что, мне же не пять лет, чтобы сидеть дома, пока все не пройдет, — я посмотрела, как вытянулось лицо мужа, и смягчила тон. Подошла и чмокнула в благоухающую лосьоном гладкую щеку. — Ты у меня такой заботливый. Спасибо.

Он что-то проворчал и пошел на кухню. Я услышала звук включенного чайника, пока красилась перед зеркалом. К моменту, когда Сергей загремел жестянкой, в которой мы хранили чай, я уже выпорхнула из квартиры.

Примчавшись в изолятор, первым делом бросилась к главврачу. К счастью, по имевшемуся служебному пропуску попасть к нему было несложно. Васильев, сидя в своем кабинете, увешанном плакатами с изображением различных органов человека, тоже попивал чаек из старомодной голубой чашки со щербатыми краями.

— Ох, милочка! — всплеснул он руками, когда я после пробежки по холодному утреннему воздуху не смогла справиться с приступом кашля. — Да у вас бронхит!

— Не обращайте внимания, — смутилась я, — последствия простуды.

— Я вам сейчас одну 'бормотушку' выпишу, — он выдвинул ящик скрипучего стола, достал очки, листок бумаги и ручку и принялся писать, — завтра как новенькая будете!

— Спасибо, — я приняла записку с неразборчивыми каракулями и сунула в карман, — а я к вам по делу.

— С удовольствием, — кивнул Васильев и отхлебнул еще чайку.

— Я хочу увидеть Максима Велса.

Главврач едва не поперхнулся жидкостью и со стуком поставил чашку на стол.

— Он сейчас в лазарете. Я бы строго рекомендовал воздержаться от сеансов на время лечения…

— Я не ради сеанса, просто хочу его проведать.

— Но у нас не городская больница, где разрешены посещения больных…

— Он — мой подопытный! — оборвала я главврача. — Я тоже в некотором роде несу ответственность за его состояние. Можно мне его увидеть? Пожалуйста…

Васильев пожевал губами. Было заметно, что дружеское расположение ко мне борется в нем с профессиональными обязанностями.

— Пожалуйста, — повторила я, понимая, что в очередной раз нарушаю инструкции ради Макса.

До какой же грани меня доведет тяга к нему?! Даже страшно стало от собственного безрассудства, но в то же время — радостно от того, что своими глазами смогу убедиться: он жив.

— Анита-Анита, — со вздохом покачал головой главврач и поднялся с места, — что ж вы веревки из старика вьете?

— Да какой же вы старик, Аркадий Григорьевич, — подыграла я, — молодой еще.

— Ха! Молодой! — он жестом указал на дверь. — Дедушка уже.

— Молодой дедушка.

Я продолжала кокетничать с Васильевым всю дорогу до медблока, а у самой тряслись поджилки от предвкушения встречи с Максом. Видимо, проклятие двуличности пало и на меня, как и на всех приближенных к нему людей. Что же заставляет других лгать и изворачиваться ради него? Может, узнаю сегодня?

В довольно прохладном помещении с узкими зарешеченными окнами находилось несколько кроватей, но занятой оказалась лишь одна. Мое сердце пропустило удар, стоило увидеть Макса. Он лежал, повернув голову набок и закрыв глаза. Обнаженная грудь мерно вздымалась, поверх ребер была наложена повязка. Ноги укрывала застиранная до серого цвета простыня. Его ранили в живот? Очень опасное ранение, как мне всегда казалось. Но, видимо, обошлось, и жизненно важные органы не задеты.

— Спит, — прокомментировал Васильев, пододвигая к кровати стул для меня, — после укола.

— Как это случилось? — пролепетала я, опускаясь на сиденье.

— Да кто знает? В камеру, говорят, кто-то пробрался ночью, когда все спали. Хорошо, что у вашего подопечного реакция не подвела. Успел перенаправить удар. Метились в горло, получилось в живот. Нападавший сразу сбежал, как промашку понял. Ну, так говорят.

Ну конечно. Видимо, чтобы не 'светиться'.

— Вы можете дать мне немного времени? — повернулась я к Васильеву, который горой возвышался за спиной.

Тот потоптался на месте.

— Разве что недолго.

Я дождалась, пока шаги стихнут, и хлопнет дверь. Потом, уже не таясь, жадным взглядом впилась в Макса. На правом плече у него оказалась татуировка в виде арабской вязи, охватывающей крепкий бицепс. Грудь рельефная, как с картинки. Боже, какой же он красивый, разве такие бывают?! Бывают наверняка в воображении каждой домохозяйки, насмотревшейся фильмов о любви, но чтобы вот так… передо мной… вживую…