Черный код - Страница 57

Другой рукой он сильно надавливает на мой подбородок, и только теперь я понимаю, что все это время стискивала зубы.

— Постони для меня, — просит Макс глухим шепотом и заглядывает в глаза с предвкушением. — Покажи, как тебе хорошо.

Мне давно уже хорошо. Так, что горит каждая клеточка тела. Все органы чувств обострены от близости с обнаженным мужчиной, каждое действие которого предвосхищает любые мои фантазии. Я издаю сдавленный стон, и веки Макса трепещут при этом звуке. Он облизывает свои губы и удваивает напор. Его ладонь вся мокрая от моей смазки, даже я сама чувствую это.

Макс вынимает палец и вкладывает его мне в рот. Даже не задумываясь, обхватываю его губами, посасываю, глядя ему прямо в глаза и ощущая собственный вкус на языке. Макс содрогается, упирается другой рукой в стену возле моей головы, но взгляд не отводит. Двигает пальцем между моих губ, заставляя ерзать, переступать ногами, стискивать колени от накрывающего с головой желания. Вынимает его из моего рта и кладет в свой, делает глубокий шумный вдох. Теперь содрогаюсь я.

Затем мы целуемся, долго, жадно вылизываем губы друг друга. Я шепчу его имя, а он — мое. Это просто апогей безумства, как с моей, так и с его стороны. Макс подхватывает меня на руки и укладывает на пол. Этот ковер с длинным ворсом мне уже знаком, правда, раньше я касалась его пальцами, а не обнаженной спиной.

Сидя между моих расставленных ног, Макс одной рукой приподнимает к себе мои бедра, а другой — вкладывает в меня член. Я не могу сдержать крика в момент, когда он, наполненный страстью и возбуждением, плотно раздвигает мои стенки, чтобы уместиться внутри. Удерживая мои бедра на весу, Макс принимается самозабвенно двигаться. Откидывает голову назад, предоставляя мне любоваться, как напрягаются кубики пресса внизу его живота, когда наши тела соединяются, как играют на руках бицепсы.

— Кричи, Анита, — тишину комнаты нарушает его сбивающийся от неровного дыхания голос, — продолжай, я хочу слышать тебя!

И я отзываюсь. На каждый толчок, на каждое движение. Не только потому, что того требует сам Макс или даже мое тело. Потому что во мне кричит дикая, ничем не объяснимая радость. Потому что Макс не зажимает мне рот, не пытается просто слить в мое беззащитное тело накопившуюся злость или похоть. Он здесь, со мной, он постоянно называет меня по имени, он хочет слышать меня, именно меня! Он занимается любовью не с моим телом, а со мной, и я вдруг осознаю, что раньше, в моей прошлой жизни так не было. Я всегда воспринимала секс, как механический процесс доставления друг другу удовольствия. Но этот процесс может быть живым, настоящим, непредсказуемым.

Отталкиваюсь пятками от пола и стараюсь поднять бедра еще выше, чтобы Максу было удобнее входить в меня. От этого движения он издает короткий полувсхлип-полурык. Его член становится еще больше, пульсирует, готовится взорваться. Я мотаю головой от переполняющего ожидания, царапаю руки Макса там, где могу до него дотянуться, и умоляю дать мне почувствовать, что ему тоже хорошо.

Во мне нарастает оргазм. Он начинается издалека, дразнит легкими отголосками, перекликается со свирепым отрывистым дыханием Макса. Балансирует на какой-то необъяснимой грани. И срывается вниз, заставляя резко опустить бедра и напрячь мышцы живота. От этого рывка Макс наполовину выскальзывает из меня, но тут же с недовольным ворчанием подтягивает обратно и продолжает врываться в мое тело с бешеной энергией. Я кричу снова, но уже от других ощущений — слишком острых, слишком болезненных для моих оголившихся нервных окончаний.

Макс останавливается, и на мгновение кажется, что он сжалился надо мной, но потом его пальцы до боли впиваются в мои ягодицы, бедра вдавливаются в мои до предела. Он толчками изливается в меня, пока капли пота текут по груди, а мышцы живота слегка подергиваются от оргазма.

Из-под налившихся тяжестью век я наблюдаю за тем, как Макс тяжело дышит, поудобнее перехватывает мои бедра, оттягивая момент, когда ему придется выйти, и отчетливо понимаю: я не хочу возвращаться в реальность.

Потом мы долго лежим на кровати: я — вдоль нее, на боку, Макс — поперек, откинувшись на спину, пристроив голову на моем бедре и согнув одну ногу в колене. В комнате по-прежнему полумрак, свет ночника мягко льется на его скулы, плечи и бедра, создавая загадочный образ застывшего в мгновении покоя хищника.

Вкладываю пальцы в ладонь Макса, и мы просто молча держим друг друга за руку. Как будто уже тысячу лет вместе. Гадаю, о чем он думает, когда вот так смотрит в потолок. Грудь мерно вздымается, мышцы расслаблены. Его взгляд пуст, но не от безнадежности или страха. У него взгляд человека, который достиг всего, о чем мечтал, и больше никуда не стремится. По крайней мере, мне так кажется, но уточнять боюсь. Я вообще боюсь даже представить, чем это все для нас закончится, и намеренно оттягиваю выход из сеанса. Да и Макс пока никуда не торопится.

Мой взгляд задерживается на его плоском животе, и я вспоминаю о ране. Здесь, в смоделированной реальности, никакого пореза нет, и в пылу страсти мы оба о нем как-то позабыли.

— Когда снимут твои швы? — произношу я, а собственный голос кажется охрипшим после безумных минут страсти.

Макс поворачивает голову, смотрит на меня, хмурится, пытаясь понять, о чем спрашиваю, потом, наконец, ловит суть.

— Через несколько дней.

— Значит, у нас точно есть несколько дней до следующего заседания. А возможно и больше, если врач решит еще понаблюдать… — внезапно я понимаю, что говорю это вслух и прикусываю язык.